Форум

ЛЕТАЮЩАЯ БАТАРЕЯ

Nothing impossible
Everything are possible.

Как вы думает, сколько орудий может быть в нормальной батарее Эльдар? Одно, два, четыре? Десять. Именно такая батарея может действовать как самостоятельное подразделение, без поддержки кого бы то ни было. Почему? Потому, что она может мгновенно расправиться с любым замеченным ею врагом. Первые летающие пушки были тихоходны, плохо управляемы и ненадежны. Они придавались по одной к взводам наиболее легкой пехоты – для огневой поддержки. Но условия реальных боевых действий быстро доказали, что это оружие обладает огромной эффективностью и само по себе, если его правильно использовать. И первыми, кто поняли это, были снайпера-рейнджеры, действовавшие тайно, маленькими группками хорошо замаскированных «невидимок» против отдельных наиболее опасных отрядов противника. Включение в маленькие взвода рейнджей летающей пушки дало им шанс действовать и против хорошо укрепленных баз. То была опасная Охота, на самой грани разумного риска. Если взвод лесников оказывался обнаружен, то гарантированно погибал под телами более многочисленной пехоты противника, если – нет, то он мог, лежа где-нибудь в укрытии и осторожно постреливая, сжечь целую базу. Точно не известно, кто первый объединил летающие пушки в мобильную батарею всего из 4 независимых орудий. Но даже это было мощно. Теперь они стали средством поддержки наступающей пехоты всех остальных классов, уничтожая на ее пути технику и оборонительные сооружения. Первую же батарею из 10 орудий собрал известный всем рейнджер Плюпихай Кнехт. Он долгое время воевал под началом знаменитого фарсира Эльды. А участие в таких смелых и победоносных операциях не проходит незамеченным для психики любого индивида. По сути говоря, чтобы выжить, любой эльф в небольшой, но «отвязной» армии Эльды, просто вынужден был изобретать, мыслить, рисковать и пробовать разную новую тактику, тайно надеясь, что она окажется чуть эффективнее предыдущей.
Я участвовал в том приснопамятном самом первом походе казавшейся тогда просто огромной Летающей Батареи, который вошел в Историю. Разумеется, лишь в качестве простого оператора орудия. И никто из нас не был до конца уверен, что сможет вернуться на базу живой и невредимый. По сути говоря, это был грандиозный беспосадочный полет в Неизвестность. Как обычно, и как всегда. Как стало к тому времени уже заведено в армии Эльды. Есть идея? Воплощай ее сам. И, если ты выживешь, то прославишься, если не выживешь – значит, такова твоя Судьба. Четко и ясно, без лишних сантиментов. Наверное, я был немножечко не нормальным, что согласился участвовать в той первой авантюре. Но привычка всегда и везде побеждать, действуя весьма дерзко, но хитро, умно и осторожно, – это такое вино, которое никогда не пьют в одиночестве. И такая тактика, смею вас заверить, стала к тому времени уже визитной карточкой всех подразделений Эльдар на поле боя.

Меня пригласил в ту операцию К’У’Бон. Однажды, улыбаясь и потягивая свою любимую Мадеру, он обронил в баре фразу, что рейндж Плюпихай собирает совершенно «безбашенных» ребят в маскхалатах для очередного сумасбродного «дела». Я поглядел в его блестевшие диким, почти мистическим задором глаза и спросил, оторвавшись от большой и вкусной кружки пива:
- Судя по реноме Плюпихая, дело ожидается смертельно опасным?
- Разумеется! Шансы вернуться живым – ничтожны. Однако…
- Он собирается, все-же, как-то в нем выжить?
- Не только выжить, но и вернуться с Победой!
- И у него получится?
- Не знаю, не знаю, что и сказать. Решай сам. Я пока слышал только одно: это - единственный в нашей армии командир взвода рейнджей, который, выходя с одной пушкой против целой базы, до сих пор не подох.
- Ты, наверное, имел в виду «выползая», а не «выходя»?
- Где-то – «выползая», где-то – «выбегая»… Наверно, где-нибудь – и «выходя». Я ничего достоверно не знаю.
В это время в бар вошла наша известная баньша Гута Ло’Бокк. Не знаю, за что она меня так невзлюбила. А может, наоборот - взлюбила? Но каждый раз, когда она до сего дня появлялась одновременно со мной в баре, я получал в лоб какой-нибудь палкой или наполовину сломанной табуреткой. То - за нее приходилось вступаться, то - ее утихомиривать. Результат же – один: шишки на голове, шее и на всем теле. В прошлый раз мне так серьезно двинули в ухо…. Оно до сих пор немного болит. Не удивительно, что при одном ее виде в этом уже слегка пьяном мужском баре, мне захотелось куда-нибудь резко исчезнуть. Типа, даже просто раствориться. Пускай сама расхлебывает последствия своего прихода в этот бар. Или как? Я-то тут при чем? Я посмотрел на К’У’Бона и тихонько прошептал ему:
- Если ты мне поможешь сейчас незаметно улизнуть отсюда, так и быть – схожу с тобой на эту дурацкую Плюпихай-операцию. Что может быть в нашей жизни опаснее слегка бухой и разъяренной Гуты?
- Ты чем-то ей сегодня уже успел насолить?
- Нет. Я тут, вообще, ни причем. Но, помяни мое слово, сейчас она точно завяжет здесь с кем-нибудь серьезную массовую драку. Так что… спасай меня отсюда побыстрее, пока я еще не выдул все свое пиво и не кинул в кого-нибудь пустой кружкой!
- Тогда, пойдем, что ли?
- Сейчас – нельзя. Рано. Гута стоит почти в дверях, на самом проходе. Пройдем мимо – обязательно придерется именно к нам.
Тут подала голос и сама Гута:
- Представляете себе? Мне сегодня запретили ходить по нашему Крафту с боевой саблей!
Все, кто хоть немного знал Гуту, глубокомысленно промолчали. Но многие из них уже накопили в себе важные сакраментальные вопросы:
- И почему это? Именно тебе? Ну и что? И что же это у тебя сейчас в ножнах?
К’У’Бон – плохо знал, кто такая Гута, поэтому совершенно не утерпел и прошипел мне на ухо:
- И что ж это у нее сейчас в ножнах тогда, а?
Я посмотрел на него, потом на Гуту слегка мутными, но прозорливыми глазами. Наши взгляды невольно встретились. Она увидела меня. Проклятье! Она поняла, что я - здесь. Теперь у нее лишь добавится наглости. Первая мысль, которая пришла мне в слегка гудящую от пива башку, оказалась самой верной:
- Думаю, у нее в ножнах сейчас обычная палка!
- Палка?! – спросил изумленно К’У’Бон.
- Палка?! – переспросил его сосед – варп спайдер, уже пьяный вдрызг, но все еще лежавший лицом на столе, возбужденно шевеля в пушистой пене разлитого пива острыми ушами. Ну, да. Как говорится: «губит Эльдар не пиво, губит Эльдар вода».
Гута одним движением выхватила из своих ножен… действительно, палку и громогласно заявила:
- Так что любой, кто сострит здесь вслух про мою новую дубинку, ею в лоб и получит!
Все, видевшие это зрелище, начали тихонько сползать под столы, давясь от смеха. Я – стремительно утопил свой нос и рот в кружке с пивом. Желание расхохотаться было просто нестерпимым. Но я усиленно считал в уме до десяти, убеждая себя в том, что открывать рот в пиве – опасно для жизни. Или, как минимум, здоровья. Можно же и захлебнуться. Грозно повращав вокруг себя по бару взглядом, Гута поняла, что никто из посетителей-эльфов не собирается поддаваться на столь простейшую словесную провокацию. Тогда она многозначительно хмыкнула, вложила палку обратно в заплечные ножны и уверенно направилась прямиком к музыкальному автомату. Сейчас бы нам и улизнуть…. К сожалению, ни я, ни К’У’Бон не успели в тот момент сообразить, что сейчас она собирается сделать. Одним рывком наша сумасшедшая баньша хватанула пальцами по клавиатуре музыкального автомата. Два-три нажатия… и из динамиков понесся совершенно идиотский немецкий пивной рок-н-ролл. Не знаю, был ли в баре сейчас хоть 1 эльф, которому бы было не «в напряг» слушать это куролесиво из любимой музыки Гуты. А уши у нас у всех - очень большие и чувствительные…
- О, нет! – процедил я, вынырнув ртом, наконец, из пены своего пива. – Сейчас начнется! Боня, почему ты не вытащил меня отсюда?!
- А что такое? – невинно переспросил К’У’Бон. – Что начнется? Дурацкая музыка?
- Ага! – мрачно подтвердил я. – Барабанная дробь разбитых пивных бутылок! Причем, половина – именно об мою голову!
- Не сгущай краски! – усомнился К’У’Бон. – Эльфы – по самой своей природе - народ не очень агрессивный!
- Скажи это идиотке Гуте!
- Кто меня тут назвал сейчас вслух идиоткой?! – взвизгнула Гута. Палка, зажатая в руке, – опять вылетела наружу из ее кожаных ножен.
- Ого! Значит, слух у нее, все-таки, есть?! – выдавил я чуть слышно. – И почему по ушам попадает всегда именно мне, а не ей?
Дальше было именно то, что и ожидалось. Первая бутылка – прилетела откуда-то из угла - в затылок Гуте. Она оказалась мгновенно разбита с разворота ее дурацкой палкой. Вторая и третья… В воздухе мелькнул первый стул… Гута подпрыгнула и с криком «Са!» отбила ногой эту табуретку обратно – по назначению. Как ей тогда показалось. Она, вероятно, немного ошиблась….
Из гудящего, вопящего, свистящего и неистово дерущегося «каждый за себя» друг с другом зала меня вытаскивал, конечно же, именно Боня. Я был жестоко избит, один глаз у меня серьезно заплыл. Хорошо, что не правый. Целиться-то нужно. Я полностью отдался на волю своего близкого друга, понимая, что К’У’Бон хочет мне сейчас только добра, спасая от гнева дюжины пивных «заседал». Проблема была еще и в том, что мои цепкие руки тянули за собой… длинные волосы именно Гуты. Я вовремя в самый разгар общей свалки-драки ухватил ее за дурацкую узловатую прическу и пытался заодно с собой вытащить и ее - из разъяренного и ходящего ходуном бара. Она дико визжала и пинала всех окружающих ногами. Хорошо, что не меня. Та судьбоносная Палка, сломанная напополам, занимала обе ее руки. Так что бить ими меня она сейчас не очень могла. Вот так мы тогда и спаслись – втроем. Под конец, уже за закрытыми дверями, Гута, конечно, бросила на пол обломки своей палки, вывернулась из захвата за волосы и захотела со всей силы пнуть меня в живот. Но Боня вовремя цыкнул на нее, заявив, что нужно не пинать своих спасителей, а благодарить их. Гневно зыркнув на него глазами, Гута смолчала и, развернувшись, просто ушла прочь по коридору. Боня же – еще не так жестоко избитый, как я, - отпустил мою куртку и заткнул обломками дубинки Гуты промежуток между двумя стальными рукоятками двери в бар.
- Это удержит их на некоторое время! – многозначительно изрек он. – Пошли быстрее! Пора сматывать ноги!
Вот так я и оказался, верный своему впопыхах данному слову, в отряде сумасшедшего Плюпихая. В принципе, наверно, это было даже неизбежно. С одной стороны, туда попадали как раз такие, как я. С другой – появляться в баре в течение ближайшей недели для меня было теперь смертельно опасно. Как и для Гуты. Но ее-то тут же услали на какую-то наземную операцию в секторе Г7. А я что? Я записался в отряд Плюпихая. Нужно же найти предлог, чтобы хотя бы на неделю улизнуть с нашего Крафта. Вот и нашел. Заодно и обещание Боне выполнил. Не знаю, умно, или нет, но так оно и есть на самом деле. То есть было. Вытащил-то из бара меня тогда именно он. То есть, можно сказать, даже спас. Как говорится, «из огня да в полымя». Или что-то в этом роде. Только никакие ужасные враги никак не сравнятся по уму и мстительности с нашими разъяренными эльфами. Пока-то они отойдут, сменятся, разлетятся по варпу на свои локальные боевые операции… Тут, глядишь, и неделя пройдет. Заодно и в Историю вошел. То есть посильно поучаствовал.

Наш отряд высадился на планету в весьма удачном месте. Это выло высокогорное плато, с которого вниз вел всего один выход-спуск. Холодный ветер – гулял взад-вперед по скале, взметая маленькие вихри из снега у нас под ногами. Внизу, у подножия скал – визжали и лаяли орки. Но только наши острые эльфийские уши могли слышать эти музыкальные раскаты. Для остальных рас - расстояние было слишком далеко. И эти тихие удаленные рыки и посвисты – сливались с обычными природными звуками. Нормально. Либо - обратно в варп, либо – вперед, к победе. Заодно и враги не войдут сюда иначе, как влезая на эту гору по довольно крутому подъему. Ага… Под обстрелом из всех наших турелей. Попробуй-ка влезь! Бонесингеры уже организовали их четыре штуки перед выходом с плато. И мы на некоторое время (пока нас не обнаружат) чувствовали себя здесь совершенно в безопасности. Наши ребята-операторы, со снятыми пока боевыми шлемами и торчащими на лютый высокогорный мороз высокими ушами, от нечего делать нагло расхаживали между строений и г-образин порталов из варпа, посвистывая и поплевывая в сторону бегавших где-то внизу толп диких орков. Потом из порталов вынырнули первые платформы летающих пушек – сюрикеновые и лазерные. Примерно 50 на 50. То есть – половина таких, половина – других. Обычное дело. Так, наверное, и надо. Одни – против пехоты, другие – против техники и строений. Вопрос лишь в количестве присланных пушек. Оно… довольно не обычно, если не сказать жестче. Тут только я начал просекать смысл всей операции Плюпихая. И мне сделалось немного… дурно, что ли? Или это вчерашнее пиво у меня в крови немного забродило? Идти (то есть лететь) вперед без всякого пехотного или мобильного прикрытия, на одних платформах летающих пушках, - это…. Такое придумать мог только наш сумашедший рейнджер Плюпихай. Впрочем, для противника – весьма неожиданно. Он-то будет думать, что у нас есть Прикрытие и все время с тревогой ждать «от этих аццких Эльдар» какого-то коварного подвоха. Может, и прорвемся? В Историю, я имею в виду, к Победе, а не трупами в варп.
Пушек было 11 штук. Но одну на всякий случай взяли к себе во взвод рейнджеры. Кто из них – Плюпихай Кнехт? Сразу и не разобрать! Они все – одеты в длинные (до пят) маскхалаты, у всех в руках – снайперские болтовки… Друг друга они сами вблизи, наверняка, как-то различают. А посторонний наблюдатель - воспринимает их всех на одно лицо. Наверное, так и надо, все с этим смыслом и предусмотрено.
На остальные платформы летающих пушек – запрыгнули уже мы, операторы. С ужасным ревом из казармы - портала Аспекта - вышел наш Аватар огненной поддержки. Так сказать, еще и сила, психологически давящая на мозги растерянного врага. Ни фарсира, ни баньшей, ни реперов, ни гвардов, ни пауков…. Ни консулов - тем более. Да, этот Плюпихай Кнехт, явно, совершенно «безбашенный» тип. Или он все так тщательно рассчитал? Или настолько в себе уверен? Одни догадки. Как бы то ни было, я выбрал себе в качестве платформы «Сияющее копье», предназначенное для поражения бронированной техники и сооружений. Полировать пехоту потоком мощных сюрикенов – не мой стиль. Хотя я знаю и уважаю эльфов, которые любят именно это. У них всегда множество знакомых в других родах войск, например, среди баньши. О! Девчонки баньши! Наши прелестные воющие духи! Вести с ними близкую дружбу – еще никому не мешало. А что у меня? Есть одна знакомая из этих сумасшедших полуголых девок. Но наши отношения с ней можно назвать лишь весьма своеобразными. От любви до ненависти – один шаг. И что я в ней нашел? Или она – во мне? Так или иначе, если на нее навалится какой-то большой и страшный демон, я сумею метко прострелить его и из своего «Копья». Думаю, с него хватит и одного моего попадания – чтобы загнуться. С обычной же пехотой эта молодая женщина и сама легко справится – своим острым мечом и сюрикеновым пистолетом.
Сказать, что мне не было страшно, значило б соврать. Конечно, жутко. Всего лишь 11 пушек против нескольких баз орков… Но я взглянул на лица наших рейнджей, сидя на своей маленькой платформе. Они, похоже, совершенно не боялись. Чего бояться мне? И я прогнал остатки страха. Ну, что ж, возможно, десять пушек – это вам не пять. Авось, посмотрим. Слегка не верилось, что мы выживем и вернемся. Холод немного обжигал лицо. Но мы – Эльдары. И как много в этом звуке. По радио раздался голос девушки из ЦУПа:
- Пушки! Собирайтесь в одну стаю! Выдвигайтесь осторожно! Спуск налево… Там, где лежит кучка наших рейнджей. Их болтовки все расчистят. Ваше дело – Мехи орков.
Я улыбнулся. Да. Я верно сделал главный выбор. Против брони мое «Копье» и создано. Посмотрим… Я чуть-чуть опустил свой правый глаз, приник им к окуляру, правой рукой – повел влево джойстик гашетки управления, левой – нажал и повернул рукоятку реостата газа. И платформа полетела. Трава и камни – поплыли навстречу ее краю. Сто метров, двести… вот и спуск с плато. Тут лежат рейнджи. Невидимые, они гвоздят вниз огромными тяжелыми пулями по стаду орков. Те - мечутся, не знают, откуда идет стрельба, падают наземь. Я поймал в сетку окуляра главного из них – толстого Меха. Нажал на кнопку. Вспышка, взрыв… Мех рухнул тушей навзничь. Вот и все. Теперь остальных орков добьют наши сюрикены. Вокруг меня пошли потоки белых ярких молний-вспышек. Они полетели к стае орков. Пронзаемые, те начали падать на траву вдвое быстрее, чем от пуль, и уже не поднимались. Десять, девять, восемь, семь осталось… Все. Все орки – трупы. Значит, можно лететь дальше? По радио пришел приказ:
- Вниз по откосу, а потом - налево. Там – большая база орков.
Я подал еще чуть вперед ручку реостата газа. Битва началась совсем не плохо - с небольшой, но уверенной и легкой победы.

Нас ждет огонь смертельный
Но, все ж, бессилен он.
Сомненья – прочь.
Уходит в ночь отдельный
Десятый наш десантный батальон.

Мы сражались в горах на этой планете непрерывно целых восемь дней. И я устал совершенно ужасно - как пес, искусанный, наверно, целой стаей. При этом я не был даже ранен. Что, впрочем, и ожидаемо. Подкрадываться к базе на пределе видимости в предрассветных сумерках, вести огонь с самой дальней дистанции, где нас никто еще не замечает, отражать атаки огромных взводов бронированных и не очень орков… После третьей сожженной базы пришла бесшабашная уверенность в своей полной безнаказанности. Тук’О’Нил за нее и поплатился: слишком далеко отделился от основной группы, на его платформу напали и порубили топорами до полного сожжения эти проклятые орки. Пришлось 2 минуты ждать и прикрывать место его падения потоком сюрикенов, пока он не выберется из своего поврежденного скафандра и не влезет на ближайшую подлетевшую из тыла свободную платформу. Но, в целом, если не считать бедного Тука, мы не потеряли в этом сражении ни одного боевого ствола. Даже среди рейнджей. А это что-нибудь, да значит. Например, что тактика была выбрана совершено верно. Непроходимая и плотная стена огня и сюрикенов, встречавшая врагов прямо в лицо, быстро обращала в бегство их лучшие отряды. А мы – тихонько подлетали вослед и разбивали «световыми копьями» главное строение их базы. Но как же я смертельно устал это делать ночью и днем, раз за разом…

На Крафт я вернулся в полдень девятого дня и самым большим моим желанием было завалиться побыстрее в постель и поспать там хотя бы часочек. Слухи о том, что эльфы не спят, - правда. Но мы, бывает, тоже очень устаем. Особенно – морально. И тогда нам, как любым другим разумным живым существам во Вселенной, необходим хотя бы краткий Отдых. Каково же было мое удивление, когда возле Индивидуальной Капсулы Отдыха меня поймала за рукав… кто бы вы думали? Именно она – Гута. Ее глазенки смотрели мне прямо в глубину уставшей души. Требовательно и нежно. Она спросила:
- Ты, я вижу, очень устал от своих героических славных подвигов?
- Есть немного. – честно признался я. – Но как же я рад снова видеть твое мягкое розовое лицо! Ты, значит, тоже жива? Несмотря на усиленное размахивание вокруг себя острым мечом?
- Как видишь! – улыбнулась Гута. – Я хотела бы извиниться за ту сцену в баре. И поставить тебе выпивку. Если ты не заснешь прямо там, на столе. Сможешь?
Ну и вопрос. Заснуть на столе? В моем сегодняшнем состоянии это – возможно. Но заснуть как последний алкаш рядом с Гутой? Исключено! Я выдержу и это Испытание. Оно того стоит. Или – она? Такой редкий шанс нельзя упускать. Ни в коем случае. И я храбро ответил:
- Я постараюсь не заснуть, постоянно глазея на твой милый носик!
- Мой носик? А что с ним не так?
- Он слишком близко к красным губкам. – пошутил я. - А в остальном – не бери в голову: с ним – все нормально.
Глазенки Гуты прямо засияли. Она правильно поняла ту борьбу между Сном и Волей, что творилась сейчас в моей душе. И, взяв друг друга под руки, мы отправились именно в бар. Там я провел самые незабываемые и счастливые двадцать минут в своей жизни, сидя и приятно болтая за столом с самой задиристой и наглой баньши нашего Крафта – Гутой Ло’Бокк. Она вела себя на удивление тихо, ни к кому, кроме меня, явно не приставала. И это было очень приятно. Но в конце этого срока в бар ввалился придурошный пилот «вейв серпента» Зет’Н’Рак. И на беду всех нас он увидел своим смятым правым глазом Гуту, но не заметил сидящего рядом меня. В результате он весьма не удачно сострил про то, что некоторым особо буйным личностям нельзя доверить даже палку. Гута – покраснела, побледнела, поняв, что он имеет в виду ее последнее достославное приключение в баре. А я - позеленел от гнева и глухо прорычал на идиота:
- А некоторые другие - слишком плохо видят после боя! И пытаются сесть за столик, который уже давно занят!
Н’Рак не понял шутки и парировал совершенно не в тему:
- Уж не те ли, кто славится особым одноглазым снайперизмом?
Я осторожно ухватился пальцами за край своего круглого стола. Мне совсем не хотелось сегодня бить кому-то морду и вообще драться, когда я так жутко устал. Но я не мог не защитить честь маленькой, но очень крепкой и смелой баньши Гуты, да и себя тоже. Так что пришлось покончить с пилотом одним единственным рывком: мгновенно опрокинув на него весь стол. Верхний край его - со звуком то ли «дыц!», то ли «блям!» - ловко хлопнул Зета прямо по лицу, и Н’Рак опрокинулся навзничь. На него же упал и стол и легонько прижал свой круглой плоскостью этого идиота к полу. Я совершенно не хотел причинять вред его белобрысой роже. Но я был просто вынужден. На длительную драку в баре меня тогда просто не хватило бы. Слишком сильно я перед этим устал. А так – негодяй успешно повержен и наказан, пиво – на полу, кружки – разбиты… Тут же ко мне подскочил бармен и спросил, кто будет платить за разбитые кружки. Да и вообще, зачем я опять затеял здесь, в баре, какую-то драку. Гута – сдерживая из последних сил свой кипящий внутри гнев – посинела и, упруго, цепко взяв бармена за рукав, грозно прошипела:
- Не волнуйтесь! Мы уже уходим! За кружки заплачу я! А эта падаль…. пускай полежит и чуть-чуть оклемается. Может, даже, сообразит, на кого он сегодня так неудачно «наехал». Вызывать службу Внутренней Безопасности нашего Крафта из-за одного кретина – вовсе не обязательно!
Встав из-за опрокинутого столика, мы подняли его на место и величественно вышли в коридор. Там, когда двери уже закрылись, Гута стремительно обхватила мою шею обеими руками и впилась своими мокрыми от пива губами прямо мне в губы. Я – схватил ладонями ее нежные и мягкие острые ушки и не стал разрывать поцелуя. Наоборот – максимально продлил его, не отпуская от себя лицо пылающей Гуты. Это было так приятно и удобно… И в этот миг я понял, что баньши – вовсе не робот и не бестелесный воющий дух, преисполненный скорбной печали. Это… такая теплая… и даже пылкая… женщина. Наверное, этим все, рано или поздно, и кончилось бы: нашим взаимным, очень жадным, требовательным и нежным поцелуем. А как думаете вы?